Американский доллар при смерти

В скорой смерти американского доллара в качестве мировой резервной валюты не сомневается больше никто. Споры идут только о сроках.

Единственный полицейский захолустного американского городка Викко (штат Кентукки) Тони Вон стал первым гражданином США отказавшимся получать жалованье... в долларах. Разочаровавшись в национальной валюте Вон попросил выплачивать ему зарплату в биткоинах, которые, по его мнению, в ближайшее время придут на смену доллару не только в Соединенных Штатах, но и во всем мире. Электронные деньги, созданные в 2009 году человеком или группой лиц под псевдонимом "Сатоси Накамото" (Satoshi Nakamoto) менее чем за месяц подорожали на 400 процентов и теперь за один биткоин можно получить более 850 долларов. Поэтому решение стража порядка из Викко удивило только 318 жителей этого населенного пункта, но не специалистов. По сути, Тони Вон сделал то, о чем сегодня думают и говорят многие: эпохе доллара, как основной мировой валюты, наступает конец! Остается только понять, что придет ему на смену?

Вопрос этот приобретают особый смысл в год столетия Федеральной резервной системы США – не контролируемой ни одним государством корпорации, подсадившей всю планету на долларовый "наркотик". Целый век, включая печатный станок по своему усмотрению, ФРС в обмен на пустые бумажки высасывала ресурсы и богатства из других стран, обеспечивая мировое доминирование Соединенных Штатов. В свою очередь Америка всей политической, военной и экономической мощью поддерживала статус-кво. До недавних пор противопоставить что-либо этому симбиозу паразитов не мог никто. Однако в 2010 г. ООН в ежегодном социально-экономическом обзоре констатировала: «Доллар больше не является устойчивым средством сбережения, а это необходимое условие для резервной валюты. Необходимо создать новую глобальную резервную систему, которая не будет опираться только на доллар». Даже в самих США растёт понимание того, что мировая валютная система, сложившаяся после краха в 1971 году Бреттон-Вудского соглашения (Bretton Woods system), изжила себя. Пол Крейг Робертс (Paul Craig Roberts), экс-помощник министра финансов США при президенте Рейгане называет доллар "агонизирующим", а дельцов из ФРС и с Уолл-стрит "не ведающими законов преступниками". Он прямо говорит: "Экономика США уже находится на последнем издыхании, жизнь на рынках облигаций и акций поддерживается лишь благодаря не имеющим прецедентов в истории мерам ФРС по закачиванию ликвидности и печатанию денег".

Косвенным подтверждение его слов служит иск, поданый на днях в окружной штат Миссури на руководство Федеральной резервной системы США и Федерального Резервного банка Нью-Йорка, которых обвиняют в "сговоре" и "хищении" у государства 7 триллионов долларов. Это заявление могло бы стать "бомбой", если не знать истории предыдущего громкого скандала, в котором оказался замешан Федрезерв.

В 2009 году сенатор Рон Пол (Ron Paul) потребовал провести первый в истории Америки открытый аудит ФРС. Его поддержали сенатор Берни Сандерс (Bernie Sanders) и конгрессмен Деннис Кучинич (Dennis Kucinich). Сообща они продавили это решение через Палату представителей. Итоги проверки оказались настолько ошеломляющими, что власти США попытались их засекретить. Данные аудита свидетельствовали: во время кризиса 2008 года и после него ФРС тайно напечатала и раздала в виде беспроцентного займа ряду крупных американских банков 16 трлн. долларов. Это больше, чем весь госдолг или ВВП Соединенных Штатов и в четыре с лишним раза превышает их годовой бюджет! Банки не вернули ни цента...

Нынешний управляющий ФРС Бен Бернанке не видит причин для волнений и считает, что пока центральные банки "могут напечатать сколько угодно денег и принять чрезвычайные меры, которые путём прямого вмешательства в работу рынков помогут поддержать цены на такие активы, как облигации, акции и недвижимость", основам капиталистического общества ничего не угрожает. Цитируя главу ФРС, доктор экономических наук, один из лучших финансовых экспертов Марк Фабер назвал решения, принимаемые Бернанке "политическими", а непрерывное печатание долларов федрезервом "стопроцентной гарантией новой глобальной рецессии". Пессимизм Фабера разделяют многие коллеги. Один из них - известный экономист и инвестор, генеральный директор Euro Pacific Capital Питер Шифф (Peter Schiff) замечает, что "по сравнению с предстоящим кризисом крах фондового рынка 2008 года покажется всем нам мелочью". О близящемся коллапсе международной финансовой системы с черным юмором рассуждает и автор книги "Смерть денег" (The death of money) Джим Рикардс (Jim Rickards): "...за последние сто лет она рушилась уже трижды: в 1914, в 1939, и снова в 1971 году. Это не означает конец света. Просто мы все переберёмся жить в пещеры".

Апокалипсическим настроением заразился даже такой успешный бизнесмен с мировым именем как Дональд Трамп (Donald John Trump). Правда главную проблему Америки он видит в ее растущей зависимости от Китая и в безответственной позиции Барака Обамы в этом вопросе. Китай в последнее время действительно дал массу поводов для беспокойства сторонникам американского финансового империализма и адептам однополярного мира. О двух таких "восточных сюрпризах" мы уже рассказывали. И не успели эксперты обсудить их, как из китайской шкатулки посыпались новые.

К декабрю нынешнего года, по данным Сообщества всемирных межбанковских финансовых телекоммуникаций (SWIFT), китайский юань стал второй после доллара наиболее используемой при расчетах валютой, оттеснив евро на третью строчку. Сегодня более 220 стран мира активно используют юань на своих рынках, а в первую пятерку этого списка входят Германия и Австралия. Все большее государств накапливают китайскую денежную единицу как валютный резерв. С тридцатью государствами у КНР заключено соглашение об обмене валют (своп-соглашения).

Пекин давно не делает секрета из амбициозных планов добиться для юаня статуса глобальной резервной валюты, для чего последние 20 лет ускоренными темпами наращивает собственные золотые запасы. Не имея возможности оперировать точными данными, эксперты сходятся во мнении, что в хранилищах Народного банка Китая уже находится более 5000 тонн этого драгметалла, а к 2017 году эта цифра может удвоится. Известный американский трейдер Расс Уинтер (Russ Winter) уверен, что "золотую" петлю на шее доллара Китай будет затягивать вместе с Россией, с которой он договорился объединить усилия для укрепления собственных валют.

Тревожным звонком для ФРС США должны стать совместные действия Пекина и Москвы и в рамках БРИКС. Государства этой группы готовят собственное соглашение по проведению международных расчетов. Суть его и возможные последствия прокомментировал Пол Робертс: "Эти страны больше не будут использовать американские доллары для проведения взаимных расчётов. Следовательно, спрос на доллар упадёт. Однако федрезерву приходится печатать доллары, чтобы финансировать федеральное правительство и обслуживать связанные с долгом дериваты... Это значит, что рано или поздно цена на доллар по отношению к другим валютам упадёт. И как только это произойдёт, федрезерв потеряет контроль над ситуацией и фондовый рынок обвалится".

А пока юань не стал золотым швейцарский инвестор Марк Фарбер советует готовиться к худшему: "Возможно, Карл Маркс и был прав, утверждая, что по мере созревания капитализма кризисы будут всё более разрушительными. И что в последнем решающем кризисе произойдёт окончательный крах, последствия которого подорвут сами основы нашего капиталистического общества".

Первоисточник http://ru.fbii.org/

Жертвы Instagram «Вести недели» 15.12.2013

«Мы будем стремиться быть лидерами, добиваясь уважения к национальному суверенитету, самостоятельности и самобытности всех народов мира»

 
«Мы будем стремиться быть лидерами, добиваясь уважения к национальному суверенитету, самостоятельности и самобытности всех народов мира», – этой формулировкой в своем послании Владимир Путин фактически подтвердил, что Россия становится оплотом сопротивления всех традиционных сил политике глобализации, стирающей народы и уничтожающей цивилизации.
Внешнеполитическая часть послания президента делится на две части: оценки отдельных, ключевых для нас направлений в международных делах и концептуальный взгляд на нашу роль и положение в мире. Начнем с частностей – тоже немаловажных. Фактически их две – это Сирия и Украина.
Говоря о весьма существенном вкладе, что Россия внесла в процесс предотвращения внешнего военного вмешательства в сирийские дела и распространения волн конфликта далеко за пределы региона, Путин не стал повторять прямую критику действий США, поставивших мир на грань крупнейшего конфликта с непредсказуемыми последствиями, но подчеркнул, что международное сообщество стояло перед судьбоносным выбором: «Либо скатываться к дальнейшему размыванию основ миропорядка, к торжеству права силы, к кулачному праву, к умножению хаоса, либо коллективно принимать ответственные решения».
Президент сказал, что считает выбор в пользу дипломатического решения «нашим общим успехом», то есть предложил Обаме разделить лавры миротворца. Но при этом Путин назвал действия России в период кризиса твердыми, продуманными и взвешенными, подчеркнув, что мы ни разу не поставили под угрозу ни свои собственные интересы и безопасность, ни глобальную стабильность. Главный вывод, который Путин сделал из опыта разрешения сирийского кризиса и ситуации вокруг Ирана: «Любая международная проблема может и должна решаться исключительно политическими средствами, не прибегая к силовым акциям, которые не имеют перспективы и вызывают отторжение у большинства стран мира».
Позиция ясная и открытая: США и Запад не имеют права действовать силовыми методами, навязывать свою волю. Слова о том, что такие акции не имеют перспективы и отторгаются большинством мирового сообщества, – не просто благопожелания Путина, а констатация реальности, в которой американцам уже не удается заставить большинство стран мира не только активно поддерживать свои силовые действия (как это было с созданием международной коалиции в Афганистане), но и хотя бы молча принимать их. Отношение к США в мире становится все более и более негативным – и неудачные попытки применения силы, как и скандалы, вызванные разоблачениями тотального американского шпионажа, как показал уходящий год, не только ухудшают и без того черный образ США (не говоря даже о приближающемся крахе долларовой пирамиды), но и избавляют народы и элиты от страха перед их всесилием.
Хотя и в самой России еще очень сильны пораженческие настроения – мол, куда нам тягаться с Америкой (поэтому таким шоком для многих стал успех политики Путина в Сирии). Они вызваны как объективными сложностями восстановления ослабленной в 90-е годы обороноспособности (во всех ее смыслах), так и субъективными проблемами немалой части нашей элиты, так и не сумевшей избавиться от комплекса неполноценности, приобретенного в период развала государства. Поэтому так важны слова Путина: «Ни у кого не должно быть иллюзий относительно возможности добиться военного превосходства над Россией. Мы этого никогда не допустим. Россия ответит на все эти вызовы: и политические, и технологические». Эта уверенность в собственных силах – при одновременном понимании всех существующих проблем и препятствий – как раз и есть то, что отличает государственного деятеля от нервного временщика.
Высказывания Путина об Украине были сознательно упакованы им в общий контекст рассуждений про евразийскую интеграцию – и это правильно, учитывая, что вопрос ориентации Украины является частью более широкой проблемы. Вопроса о сшивании постсоветского пространства, то есть, безусловно, самой главной темы для России на ближайшую перспективу.
Путин напомнил, что уже к маю договор о Евразийском экономическом союзе поступит в парламенты, упомянул о «дорожных картах» по присоединению к Таможенному союзу Киргизии и Армении и добавил, что «уверен, что реальные достижения евразийской интеграции только повысят интерес к ней со стороны других наших соседей, в том числе и со стороны украинских партнеров».
О самих происходящих на Украине событиях Путин высказался максимально дипломатично – как будто специально, чтобы еще больше подчеркнуть огромный контраст между тем, как ведут себя и что говорят американские и европейские политики, и позицией России: «Еще до всех этих событий, которые сейчас мы видим в Киеве, а я очень рассчитываю, что всем политическим силам страны в интересах украинского народа удастся договориться и решить все накопившиеся проблемы, но еще до всех этих проблем, начиная с мая текущего года, Украина изъявила желание и присутствует на всех встречах «тройки» в качестве наблюдателя, участвует в дискуссиях и неоднократно заявляла ранее о своей заинтересованности в присоединении к отдельным соглашениям Таможенного союза. Мы ничего никому не навязываем. Но если у наших друзей есть желание совместно работать, мы готовы к продолжению этой работы на экспертном уровне».
То, что Россия будет последовательно продвигать евразийский процесс, не означает, по словам Путина, противопоставления его другим интеграционным проектам – «и такому зрелому интеграционному проекту, как европейский». Оба проекта «взаимодополняемые», то есть России и Европе нужно просто договариваться о выгодном сотрудничестве. А для того чтобы договориться, нужно научиться уважать интересы друг друга – и перестать выдавать геополитический интерес за экономическую целесообразность. Ведь Украина экономически и исторически настолько крепко привязана к России, что Путин прекрасно понимает, что Европу волнует не улучшение жизни украинцев, а разрыв наших связей, то есть ослабление России.
Концептуальные оценки во внешнеполитическом разделе речи Путина оказались одним из важнейших заявлений всего президентского послания. Фактически Путин обозначил новую формулу глобальной концепции нашей внешней политики – даже не просто внешнеполитического курса, а того, какую роль будет играть наша страна в мире.
Мы не претендуем на звание сверхдержавы, сказал Путин. В этом заявлении нет никакого самоуничижения или отказа от исторической миссии России, ведь президент объяснил, что имеет в виду, что у нас нет «претензии на мировую или региональную гегемонию, мы не покушаемся ни на чьи интересы, никому не навязываем свое покровительство, никого не пытаемся учить жить». Но при этом мы будем стремиться быть лидерами, защищая международное право, добиваясь уважения к национальному суверенитету, самостоятельности и самобытности народов, сформулировал Путин.
В этой формуле принципиален упор не просто на международное право, а на самобытность народов. То есть право наций на собственный путь, то, что даже больше, чем формальный суверенитет, потому что мы знаем множество примеров того, как народы сохраняли свою идентичность даже под иностранным господством, и, напротив, можем сейчас наблюдать немало случаев потери под натиском глобалистской пропаганды национальных черт в формально совершенно независимых государствах. Нация жива, пока живо не только ее государство, но ее культура и ценности – потеряв их, она обречена. К тому же сейчас речь идет не просто о навязывании чуждой матрицы, иной системы, а о том, что глобалистские ценности по сути своей являются антисистемой, избавляющей людей уже не просто от Бога, но и вообще от любых нравственных координат, а потому угрожающей не отдельным цивилизациям, а человечеству в целом.
«Сегодня во многих странах пересматриваются нормы морали и нравственности, стираются национальные традиции и различия наций и культур. От общества теперь требуют не только здравого признания права каждого на свободу совести, политических взглядов и частной жизни, но и обязательного признания равноценности, как это ни покажется странным, добра и зла, противоположных по смыслу понятий», – и этой, казалось бы, простой констатацией реального положения дел Путин фактически бросает вызов глобалистскому проекту, говоря о том, что сопротивление ему будет опираться на волю народного большинства не только в России, но и во всем мире.
«Подобное разрушение традиционных ценностей «сверху» не только ведет за собой негативные последствия для обществ, но и в корне антидемократично, поскольку проводится в жизнь, исходя из абстрактных, отвлеченных идей, вопреки воле народного большинства, которое не принимает происходящей перемены и предлагаемой ревизии.
И мы знаем, что в мире все больше людей, поддерживающих нашу позицию по защите традиционных ценностей, которые тысячелетиями составляли духовную, нравственную основу цивилизации, каждого народа: ценностей традиционной семьи, подлинной человеческой жизни, в том числе и жизни религиозной, жизни не только материальной, но и духовной, ценностей гуманизма и разнообразия мира».
Это вам не война за финансы или территории, это война за смыслы, идеологию и веру, то есть то, что и движет миром. И это абсолютно противоположно тому курсу, который проводят евроатлантические глобализаторы – мир становится все более единым, границы между странами и культурами размываются, все идет к созданию наднациональных органов управления и превращению мира в своеобразный аналог США, где представители всех народов живут в едином плавильном котле под руководством самой прогрессивной и передовой западной цивилизации, точнее даже ее мессианско-протестантского извода, дошедшего в своем «развитии» до отрицания фундаментальных человеческих ценностей.
Принципы и понятия этой новой «цивилизации», вызывающе бездуховные и материалистические, являются обязательным ориентиром для всех – это касается всех сторон жизни человека и государства: устройства семьи, экономики, власти, религии, образования и культуры. Замечания о том, что ваш путь не подходит нам или вообще является неправильным и тупиковым, не принимаются, потому что тут же объявляются голосом дикарей, дураков, представителей отсталой цивилизации. Напоминание китайцев или индусов о том, что за время существования их цивилизаций они уже видели, как на Западе поднималась, а потом и гибла претендовавшая на глобализм империя, просто не воспринимается сторонниками универсальных человеческих ценностей. Процесс универсализации, по их мнению, не имеет альтернативы – и кроме параноидальной уверенности в своей правоте им помогает и их серьезное информационное, финансовое и военное превосходство.
Но у России всегда была особая, уникальная позиция – и поэтому когда Путин сейчас противопоставляет наш «многовековой опыт совместной, органичной жизни разных народов в рамках одного единого государства» так называемой толерантности, бесполой и бесплодной, он совершенно прав. Несмотря ни на какие сегодняшние тяжелейшие проблемы в межнациональных отношениях, тысячелетний опыт жизни в России наряду с русским и других народов действительно не имеет аналогов в мире. Никто не был уничтожен, никого не подвергали принудительной русификации, почти никого даже не обращали в свою веру, все народы сохранились, несмотря ни на какие изменения социального строя и формальной государственной идеологии. Даже интернациональный, по сути, коммунизм в России довольно быстро отказался от своего изначального антинародного духа и стал подчеркивать важность сохранения каждой нации и маленькой народности, отложив в сторону «советского человека».
Так что русская цивилизация уже несет в себе тот образ и идеал мирового устройства, в защиту которого в рамках всего мира и выступил в своем послании Путин. Впрочем, по сути, такой же и была наша внешняя политика что в XIX веке, что в XX. Она строилась не на захвате колониальных пространств или получении контроля над ресурсами или элитой того или иного государства, то есть не на геополитических интересах, а в первую очередь на общности идеалов и ценностей. Если в XIX веке мы помогали черногорцам – как славянам и православным, – не имея от этого вообще никаких выгод, то и вXX веке поддерживали вьетнамцев вовсе не из-за экономического или военного интереса, а по причине солидарности с их сначала антиколониальной, а потом и антиимпериалистической борьбой. Можно напомнить, что СССР по собственной инициативе досрочно вернул Китаю Порт-Артур и КВЖД, – кто-то может себе представить, чтобы США добровольно отказались от баз в Германии или на Кубе?
Были ли власти стран, восстававших против западного диктата, коммунистическими или нет, для нас на самом деле было не так уж и важно – если они выступали против империализма (а ведь это просто название тогдашней стадии глобализма), то мы готовы были им помочь в их борьбе. За что? Так за то же самое право каждого народа самому определять свою судьбу, которое Путин сейчас определяет как одну из фундаментальных ценностей нашей политики.
«В последние годы мы видели, как попытки навязать другим странам якобы более прогрессивную модель развития на деле оборачивались регрессом, варварством, большой кровью», – сказал Путин. Президент уже не делает вид, что он верит в то, что это произошло по ошибке, от незнания или идеалистических иллюзий элиты западных стран – «дескать, ну что же, мы хотели как лучше, принесли им нашу высокую цивилизацию (то есть так говорили в XIX веке, сейчас говорят: освободили от кровавого тирана), а у этих дикарей ничего не получается, все разваливается». В реальности рулевые глобализации сознательно разрушают те силы и страны, которые пытаются сопротивляться или просто мешают победному шествию «общемировой демократии». Это прекрасно понимает не только наш президент, но и очень многие лидеры самых разных стран мира. И уже тем более это знают и чувствуют народы всего мира.
Так что слова Путина о том, что Россия будет лидером в защите прав каждой страны на самобытность, это открытый вызов всей машине глобализации. Это не просто консервативный или традиционалистский интернационал – это призыв ко всем, кто против того, чтобы уже в ближайшем будущем мировое правительство диктовало всем, во что им верить и как жить. Тем, кто не хочет, чтобы в мире правил ни нынешний гегемон, диктующий свою волю, ни его еще более опасный будущий глобальный преемник. Из существующих мировых цивилизаций ни в одной, кроме европейской, вирус глобализма еще не успел произвести мощных разрушений – и они не готовы отказаться от своих представлений о добре и зле. Если Россия будет собирать тех, кто против диктата, нашими потенциальными союзниками может стать практически весь мир. Это никакая не консервативная контрреволюция, не попытка остановить прогресс, а борьба с тем, что разрушает цивилизации и цветущую сложность человеческого бытия. Поэтому Путин и напомнил эти слова Бердяева: «Смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперед и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз, к хаотической тьме, возврату к первобытному состоянию».

---

---

Источник: vz.ru

Валерий Коровин: Против России ведется сетевая война

Россия все более плотно интегрируется в стремительно глобализирующийся мир, хотим мы этого или нет.
Непонятно, насколько нам это нужно, тем не менее, это давно стало фактом. Именно поэтому необходимо рассмотреть происходящее в России в увязке с теми процессами, которые стартовали по воле США весной 2011 года на Ближнем Востоке, так как очевидно – нас происходящее в этом регионе уже не минует.
Война «изнутри – наружу»
Сегодня против России, как констатируют многие эксперты, ведется сетевая война. Эта технология имеет военное происхождение. В американской военной стратегии подобные операции имеют свой аналог и называются сетецентричными войнами. Почему мы их относим к военным стратегиям? Потому что в результате достигается реальная военная победа, то есть осуществляется захват территорий и установление контроля над ними. В связи с этим понимание новых реалий требует полного пересмотра подходов к ведению военных действий и достижению военных результатов.
В индустриальную эпоху боевые действия велись с использованием таких понятий, как фронт и армия. Собственно боевое, военное столкновение происходило лобовым образом – противники сталкивались непосредственно, а победа зависела от того, у кого вооружение и техника более совершенны, кто имеет численный перевес в живой силе. Сама победа измерялась количеством потерь с той или иной стороны и установлением военного контроля над захваченной территорией с другой. Это категории войны эпохи модерна.
С наступлением информационной эпохи, известной в парадигмальном смысле как эпоха постмодерна, данный подход изменился. Для наглядности это можно представить схематически: национальное государство, которое сегодня лежит в основе мирового устройства, рассматривается стратегами сетевых войн в виде концентрических кругов. В центре находится национальный лидер, как правило, глава государства, вокруг него располагаются политические элиты. Следующим кругом является экспертное сообщество, формирующее политические смыслы и интерпретации, и медиапространство, переводящее всё на язык масс.
Следующий слой – это сами массы: общество, население страны. А снаружи – внешний слой: располагается армия, вооруженные силы как средство защиты всей этой концентрической конструкции. Эта схема впервые была предложена американским стратегом, одним из разработчиков теории сетецентричных войн Джоном Уордоном, полковником вооруженных сил США. Впоследствии она была заимствована технологами гуманитарных социальных трансформаций.
Основой стратегии, которая получила название Effects-bases operations (операции, основанные на эффектах или «на базе эффектов» – ОБЭ), является то, что агрессия в отношении такой модели государства осуществляется не извне, то есть не против вооруженных сил, не напрямую, «лобовым образом». Более эффективной становится так называемая концепция ведения войны изнутри наружу.
Первый удар наносится по центру этой системы, то есть по лидеру. Но, естественно, так как эта структура имеет множество защитных слоев, этот удар не всегда может быть прямым, военным, хотя периодически применяются и такие варианты – физическое устранение лидера, что менее эффективно. Здесь же происходит идеологическое, идейное воздействие на первое лицо государства, а лучше – его полная замена.
Печальная история СССР – успех ОБЭ
Для того чтобы понять, о чем конкретно идет речь, давайте вспомним процессы, которые происходили в России в конце 1980-х – начале 1990-х годов XX века. Американские политики и элиты работали непосредственно с лидером нашего государства, в тот момент – Михаилом Горбачевым, и вели его активную обработку, что в итоге привело к распаду СССР.
Собственно, как сейчас выясняется, не без американского участия Михаил Сергеевич и пришел к власти. Консервативное окружение Горбачева пыталось вяло сопротивляться десуверенизации и развалу (ГКЧП), но проиграло историческую битву. В итоге на первую позицию пришел ориентированный в еще более атлантистском прозападном ключе лидер – Борис Ельцин. И в том и в другом случае основное направление воздействия оказывалось по направлению «изнутри наружу». Ельцин, с учетом ошибок Горбачева, опирался на более мировоззренчески соответствовавшие ему элиты.
Вслед за лидером государства, исходя из его представлений и воли, а также под воздействием новых, уже «перепрошитых» элит, активно обрабатывались и переформатировались медийное и экспертное сообщества, располагающиеся в следующем слое. Преимущественно либеральные на тот момент элиты сформировали, под стать себе, экспертное и журналистское сообщество. Все советники, основные акторы внутриполитических процессов, имели строго проамериканскую, атлантистскую ориентацию. Медиасообщество полностью соответствовало либеральным западническим воззрениям экспертного сообщества.
Следующий шаг – население, являющееся продуктом воздействия медиапространства.
Под прессингом массированной медийной обработки оно нехотя, страдая, но всё же принимало взгляды и представления, ориентированные соответствующим образом. Иными словами, по воле лидера, его элит, подручных им экспертов и СМИ население перепрограммировалось в строго проамериканском, прозападном ключе.
Внушалась мысль о том, что Россия должна подчиниться общей логике развития глобальных мировых процессов; что мы должны отказаться от своего суверенитета; что мы должны действовать синхронно с нашими западными партнерами, странами западного мира.
И то, что наша армия – последний, внешний круг – разлагается, распадается, было в принципе нормальным, потому что это укладывалось в парадигму, согласно которой мы должны быть слабыми для того, чтобы западному миру было удобно нами оперировать, включать нас в глобальные процессы. Соответственно, армия как социальный класс, проистекающий напрямую из общества, также разлагалась под воздействием всей этой конструкции, трансформация которой как раз и происходила «изнутри – наружу».
Путин и суверенитет: в кольце элит
С приходом Владимира Путина была осуществлена смена лидера – самого центра конструкции, что повлекло за собой резкую смену курса, по крайней мере, в отношении к такому понятию, как суверенитет.
Основной заслугой Путина стало то, что он сделал суверенитет России ценностью и настоял на том, что мы будем его восстанавливать и отстаивать. Наиболее заостренным образом он продемонстрировал это в ходе второй чеченской кампании, а открыто заявил об этом во всем известной «Мюнхенской речи». То есть в центре всей конструкции оказался человек, который частично изменил знак развития на противоположный по отношению к тому лидеру, который был перед ним, по крайней мере – в вопросах внешней политики.
Постепенно, пошагово осуществляя революцию сверху, Путин начал восстанавливать патриотический баланс внутри страны, утверждая ценности суверенитета как базовые. Конечно, во многом он оказывался и до сих пор находится под влиянием либерального окружения, но, тем не менее, процесс пошел в обратную сторону.
И именно в этот момент началось резкое обострение отношений с Западом, который представляет себе совершенно иную картину и перспективу развития ситуации.
Постепенно Путин переместился в плеяду лидеров государств, входящих, по американским представлениям, в «ось зла». Изменились акценты и отношение Запада к России. Но американские цели не изменились. Они были скорректированы, реализация американского проекта в отношении России была отложена, распад и десуверенизация России остановлены, заморожены. Но это не значит, что американцы отказались от этих планов. Это значит, что они перешли на другой уровень реализации этой стратегии – в более затяжную фазу.
Согласно плану «Великий Ближний Восток» на наших глазах, начиная с 2004 года, происходит переформатирование Ближнего Востока под американские стандарты. Какой смысл этого плана? Смысл заключается в том, что арабский мир, страны Магриба, Северной Африки до сих пор еще во многом представляют собой традиционные системы социального устройства. Там доминирует клановое общество, традиция возвышается над всеми остальными социальными регуляторами. Переформатирование заключается в перемешивании традиционного социального устройства.
Задача – перемешать, для того чтобы насадить западные, либеральные ценности, в основе которых лежит индивид, то есть атомизированная личность. Чтобы получить на выходе такую личность, нужно разрушить коллективную субъектность, которая лежит в основе социального устройства все еще традиционных государств и народов.
Для этого включаются процессы перемешивания в соответствии с теорией управляемого хаоса – один из теоретиков этой концепции американский стратег, ученый Стивен Манн. Внешне события развиваются как будто сами по себе и носят хаотический характер, но все равно в конечном итоге разнородные, турбулентные процессы приходят к конечной, заранее определенной точке, к заранее определенному финалу, несмотря на как бы совершенно сумбурное протекание этих процессов.
Таким образом, привнесенный извне хаос приводит к заданному результату. Ближний Восток включился в процесс перемешивания социального пространства для установления там американской демократии. Это пространство должно быть раздроблено и атомизировано. Только в таком случае оно может стать восприимчивым к американским либеральным ценностям. В таком виде, в котором Ливийская Джамахирия существовала при Каддафи, она никак не могла воспринять ценности американской демократии.
Это касается и Сирии, в которой реализуется повторение ливийского сценария, и других стран Ближнего Востока. Но главной целью на Ближнем Востоке остается Иран – его десуверенизация и смена режима. Даже если промежуточным режимом окажется не строго проамериканский, а, допустим, исламистский – это не критично, потому что в этом случае все равно запускаются хаотические процессы, происходит дестабилизация общества, которое начинает бурлить, и дальше оно уже в принципе нескоро придет в статическое, стабильное состояние. Чуть ранее египетская оппозиция легко справилась со своим лидером.
Хосни Мубарак ушел, а стихийные, хаотические процессы, внутреннее бурление происходят до сих пор. Регулярно в Египте в результате столкновений гибнут сотни людей. Что уже говорить об Ираке или Афганистане.
Промежуточный результат может быть не строго задан, зато на следующем этапе и на еще более следующем ситуация будет оказываться все ближе и ближе к той, что задана американскими стратегами изначально. После десуверенизации Ирана захлопнется последнее окно, и Россия окажется в полном окружении.
Процессы, происходящие в странах Ближнего Востока и Магриба, – сигнал лично Владимиру Путину о том, что если он будет продолжать политическую линию на суверенизацию России, на возвращение России на мировую арену в качестве крупнейшего игрока, он может повторить судьбу всех этих лидеров. Либо он будет свергнут своим населением, либо он будет смещен посредством прямых натовских ударов по территории России – таковы западные сценарии для Путина.
Еще одним плюсом использования концепции сетецентричных и сетевых войн, которые непосредственно работают с населением, является то, что в момент реализации этих стратегий у стороны, против которой они реализуются, нет причины, нет повода и оснований для использования ядерного оружия.
Если в России начинаются социальные волнения, несогласные выходят на площади и проводят массовые акции, то где здесь возможность для применения ядерного оружия? Даже если найдена сила, которая дала старт этим процессам, даже если есть уверенность, что все это происходит неслучайно, если достоверно установлено, что волнения и требования ухода в отставку имеют искусственное происхождение и центр их инициирования находится или в США, или в странах Европы.
Даже если ты нашел источник финансирования и заказчика – все равно у тебя не будет повода для использования ядерного оружия, что абсолютно несоизмеримо. То есть у тебя в стране волнения, народ требует твоей отставки, а ты используешь ядерное оружие против США? Это будет явно неадекватным ответом. Поэтому здесь нет возможности его использовать, а это единственное, чего реально боятся американцы.
Жесткий сценарий сетевой войны
То, что Россия является ядерной державой, еще не дает ей гарантии того, что с помощью сетевых технологий и сетевых процессов не будет свергнут действующий правящий режим, что он не будет заменен на режим внешнего управления. Это преимущество сетевых стратегий – эффективность и относительная дешевизна по сравнению с обычными вооружениями.
Таким образом, Путин стоит перед выбором: либо продолжать настаивать на суверенитете России, либо пойти на поводу у США, для того чтобы сохранить стабильность. А ему могут предложить такой вариант: если хочешь сохранить стабильность в России, хочешь избежать процессов, подобных происходящим в Египте, в Ливии, в Сирии, откажись от власти. В свое время Муаммар Каддафи, убитый Западом, изначально стоял на жестких антиамериканских позициях. Но потом пошел на поводу у Запада, покаялся за прежнее свое нехорошее поведение, пообещал, что больше не будет «плохим парнем» – и был принят западным политическим сообществом. Чтобы быть убитым.
То же самое готовится для России: Путин, по сути, пошел на поводу у Запада, сделал своим преемником более либерального, более мягкого прозападного политика. И чем это закончилось для Путина? Массовыми выступлениями на Болотной и Сахарова, стычками с ОМОНом 6 мая 2012 года. Есть масса аналогий с теми процессами, которые проходят на Ближнем Востоке.
В момент окончания президентского срока Дмитрия Медведева американцы так поставили вопрос перед Путиным: или вы получаете социальные волнения, дестабилизацию и реализацию сценариев, подобных происходившим на Ближнем Востоке, или Путин отказывается от власти и оставляет преемника еще на один срок.
А это означало бы последующий очень быстрый распад России по сценарию, который был заморожен в момент прихода Путина к власти. Но тогда возникает вопрос: зачем было затевать всю эту эпопею с суверенитетом, если в любом случае все будет реализовано по американскому плану? Здесь либо надо стоять на своем и быть готовым к жесткому сценарию, либо все прежнее не имело смысла. Это серьезный, исторический выбор. От этого выбора зависит будущее России буквальным образом. Поэтому мы рассматриваем эту проблему в увязке с процессами, происходящими в арабском мире.
Против России ведется сетевая война. Происходящее с лидерами арабских государств является прямым сигналом в отношении Путина. Готов ли он отстаивать свои позиции ради суверенитета России перед лицом исторического вызова, исторических угроз? Тогда жесткий сценарий является делом практически решенным. Это будет происходить в любом случае, потому что американцы доводят начатое до конца. Сетевые технологии будут использованы таким образом, что у нас не будет возможности ответить с помощью сил ядерного сдерживания, которые являлись таковыми только в период эпохи модерна, обычных войн, обычных вооружений.
Сейчас мы столкнулись с совершенно новыми технологиями. В России пока нет центров, которые готовы отвечать на эти технологии и вызовы, и Путин лично столкнулся с историческим вызовом. Сценарий сетевого переворота был запланирован на 2008-й, но из-за уступки, которую Путин осуществил в пользу Запада, назначив преемником Медведева, этот сценарий был отложен, но никак не отменен. Следующая попытка – массовые выступления в декабре 2011 – начале 2012 – также не дала желаемого для Запада результата.
А это означает не что иное, как ужесточение сценария уже в ближайшее время – не утихающий Северный Кавказ, волнения в Бирюлево, взрыв автобуса в Волгограде, недовольство русских – что дальше?

Сергей Рябков: В отношениях с США не произошло сдвига к лучшему

 
О чем говорили в Москве российские и американские дипломаты, обсуждая ситуацию в Киеве, чем для российско-американских отношений обернется анонсированное Вашингтоном расширение "списка Магнитского" и было ли стратегической ошибкой достигнутое в конце ноября в Женеве промежуточное соглашение по иранской ядерной программе? На эти и другие вопросы корреспонденту РГ ответил заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков.
В сентябре этого года российским дипломатам удалось найти общий язык с американцами по сирийскому кризису. В конце ноября - по иранской ядерной программе. Это эпизодичные успехи или все же речь идет о начале новой "перезагрузки"?
Сергей Рябков: Одна и даже две ласточки весны не делают. Я не преуменьшаю значимость сентябрьских договоренностей по химразоружению в Сирии и результата, достигнутого в ноябре совместными усилиями всей "шестерки" и иранской делегации. При значительном вкладе и США, и российской стороны. Тем не менее, говорить о том, что два серьезных результата на острых направлениях международной политики означают, если позволите, смену парадигмы в двусторонних отношениях между Москвой и Вашингтоном, означало бы выдавать желаемое за действительное.
Не произошло сдвига к лучшему. Более того, к концу года опять стали набираться прямые и косвенные признаки того, что проще не будет. Вновь приходится реагировать на ситуации, которые наносят ущерб российско-американским отношениям. Мы знаем, что до конца года с американской стороны, видимо, произойдут определенные изменения в так называемом "списке Магнитского", что неизбежно потребует нашего реагирования. Это означает, что в российско-американских отношениях очень неоднозначная, мягко говоря, смешанная картинка, где проблем намного больше, чем найденных решений.
Нет уверенности, что мы сможем воспользоваться результатами Женевы "сирийской", назовем ее так, и Женевы "иранской" в качестве трамплина для начала нового витка улучшения отношений с США. Ответственность за эту ситуацию однозначно возлагаем на американскую сторону.
Российская сторона всегда прилагает максимум усилий для того, чтобы снимать раздражители, не допускать обострений, избегать там, где это возможно, каких-то мини-кризисов или крупных охлаждений в нашем диалоге и в двусторонних отношениях.
С одной стороны, госсекретарь США Джон Керри подчеркивает, что без России не удалось бы договориться с Ираном и вытащить сирийский кризис из тупика. С другой, на днях посол США в Москве заявил, что в ближайшее время Вашингтон собирается расширить "список Магнитского". Почему, на ваш взгляд, внешняя политика США по отношению к России столь непоследовательна? Ведь очевидно, что расширение "списка Магнитского" лишь осложнит и так крайне непростые российско-американские отношения.
Сергей Рябков: К сожалению, администрация США в силу комплекса причин действует на российском направлении, мягко говоря, неоднозначно. Факторы, влияющие на российскую политику американской администрации, весьма разноплановые. Это различные политические силы, лоббисты и внутри США, и вне этой страны, которые настроены антироссийски. Они используют любую возможность  для того, чтобы раздуть эмоции, накалить атмосферу, помешать поступательному ходу отношений. С этим придется иметь дело и в дальнейшем.
Мы не драматизируем ситуацию. Но все-таки хотелось бы, чтобы с учетом достижений на сирийском и иранском направлениях в Вашингтоне более ответственно и бережно относились к конструктивной, положительно заряженной повестке дня партнерства и политического диалога с Москвой.
Когда "закон имени Магнитского" верстался в обеих палатах Конгресса, и администрация США занималась определенной работой с законодателями на Капитолийском холме, чтобы выстроить содержание закона нужным ей образом, мы предупреждали, что принятие подобного документа подложит под российско-американские отношения мину на многие годы.
Причина в том, что, во-первых, формулировки закона позволяют применять санкции - а санкции, к слову, стали в последние годы чуть ли не главным инструментом нажимного проведения внешнеполитического курса США - против российских физических лиц по расплывчатым критериям. Мы понимали с самого начала, что под статью этого закона можно подвести кого угодно и что угодно. Было бы желание - а оно, судя по всему, в Вашингтоне есть. В этом законе, во-вторых, содержится обязательство администрации США ежегодно отчитываться, как идет его выполнение. Первый такой отчет будет передан в Конгресс в самое ближайшее время. В принципе это - составная часть принятого в США алгоритма взаимоотношений исполнительной и законодательной ветвей власти.
Тем не менее, просто изложить то, что происходило у администрации США в диалоге с Россией, во взаимоотношениях с нами по гуманитарно-правозащитной составляющей, видимо, сочтено недостаточным. В ближайшее время будут обнародованы решения о включении в открытую часть "списка Магнитского" дополнительного числа российских граждан.
Я не хочу предвосхищать дальнейший ход событий. В конце концов, это вопросы к представителям США, что, как и когда в конкретном плане будет предпринято. Но сама американская схема исключает отсутствие реакции с нашей стороны, либо такую реакцию, которая не несла бы в себе элемент зеркальности, элемент показа через наши действия того, что мы не принимаем американские приемы и не соглашаемся с их методами.
Я слежу за тем, что пишут в блогах, как реагирует определенная часть интернет-пользователей на все это. Ядовитая ирония, с которой зачастую воспринимаются наши ответные меры на те или иные действия властей США, на мой взгляд, свидетельствует о непонимании сетевыми злопыхателями некоторых очевидных вещей. Вопрос не в том, хотят ли те американские представители и должностные лица, которым уже закрыт или закрывается въезд в Российскую Федерацию, сюда ездить, есть ли у них авуары в России или в каких-то наших финансовых учреждениях. Вопрос в данном случае сводится к тому, что мы должны соблюдать паритетность реакции. Не больше и не меньше. Не мы идем по этому пути. Поэтому наша реакция строго дозированная, ответственная и зеркальная.
Мы не можем оставлять без ответа вызывающие действия со стороны США. Мы должны отплатить той же монетой. Как угодно можно относиться к тому, какая из этих монет может во что конвертироваться. Не считаю, что в данном случае нам надо прибегнуть к асимметричным мерам реагирования. Хотя в дипломатической практике такое бывало и будет. В данном случае речь идет о политике и даже политиканстве. Эту свою политику, которая мешает нормальному развитию двусторонних отношений, администрация США совместно с Конгрессом пытается навязывать нам.
С подобным подходом мириться нельзя. Поэтому мы говорим о том, что возникла болезненная заноза, появился долгосрочный, долгоиграющий раздражитель. Только при наличии должной политической воли у администрации США мы сможем, наверное, со временем заняться купированием данной проблемы. Хотя пока об этом говорить рано.
США и ключевые страны ЕС оказывают все более откровенное давление на власти Украины. Во время Ваших контактов с представителя госдепа США, давали ли Вы им понять, что Москва против вмешательства Запада во внутренние дела украинского государства?
Сергей Рябков: Я не остался в стороне от наших дискуссий с американскими представителями по этой теме. Когда в Москве на днях находилась заместитель госсекретаря по делам Европы и Евразии Виктория Нуланд - она была здесь в промежутке между двумя своими командировками в Киев - мы эту тему обсуждали. Кстати, госпожа Нуланд по итогам наших контактов сама упомянула о том, что она заостряла данную тему перед российскими представителями.
Мы не сторонники пересказа того, что происходит в ходе консультаций или дипломатических контактов за закрытыми дверями, но, уверяю Вас, с нашей стороны через госпожу Нуланд были направлены все нужные сигналы о том, что требуется максимальная осмотрительность со стороны США, что вмешательство во внутренние процессы на Украине может отозваться очень серьезно. Но, похоже, нас опять не услышали в Вашингтоне. Некоторые комментарии, последовавшие со стороны американских представителей в самые последние дни, вызывают оторопь. Это даже не рекомендации, а безапелляционные требования к украинскому руководству, сформулированные с жесткостью, отражающей и вполне понятный нам курс, и определенную игру эмоций.
После 24 ноября, когда в Женеве было достигнуто промежуточное соглашение с Ираном, первые эмоции улеглись. Теперь уже, очевидно, можно дать спокойный и взвешенный ответ на вопрос: это была победа российской дипломатии, выстраданный и долгожданный прорыв или стратегическая ошибка, как, к примеру, считают в Израиле?
Сергей Рябков: Нет сомнений, что результат, который был закреплен 24 ноября министрами иностранных дел "шестерки" и Ирана в женевском плане действий, имеет особое значение и для решения застарелого комплекса проблем вокруг иранской ядерной программы, и для общего оздоровлении ситуации в регионе Ближнего Востока.
Сказав это, сразу же подчеркну, что достигнутый результат обратим. То есть мы можем оказаться в ситуации, когда усилятся попытки его переиначить или дать ему интерпретации, которые не помогут делу. В определенной мере это уже происходит. Мы предостерегаем от подобных попыток наших партнеров. Я хочу обратить внимание на слова Министра иностранных дел России С.В.Лаврова, сказанные в Тегеране, о том, что женевские договоренности не должны толковаться ни расширенно, ни зауженно. То и другое пошло бы во вред этим договоренностям.
Ни о какой "ошибке" не может быть и речи. Это долгожданный результат, который, по нашему глубокому убеждению, идет на пользу Государству Израиль, прямо работает на укрепление безопасности Государства Израиль, о чем Президент Российской Федерации В.В.Путин заявил в послании Федеральному Собранию. Мы будем терпеливо разъяснять это в контактах с нашими израильскими коллегами.
Рассчитываем, что, отталкиваясь от достигнутого результата, в течение предстоящего полугодия мы сможем решить триединую задачу. Во-первых, будет обеспечена более высокая, чем до сих пор, степень мониторинга со стороны МАГАТЭ за тем, что происходит в Иране в ядерной сфере. В результате контактов между Ираном и МАГАТЭ будут закрыты остающиеся вопросы, существование которых порождало и до сих пор порождает у значительной части международного сообщества сомнения в сугубо мирном характере ядерной программы Ирана.
Во-вторых, мы должны наладить эффективную работу совместной комиссии "шестерки" и Ирана - органа, предусмотренного женевскими договоренностями. В эту комиссию будет стекаться информация о выполнении договоренностей. Там же будут решаться вопросы, возникающие по ходу их реализации. В частности, касающиеся скорейшей отмены односторонних санкций США и Евросоюза, которые до сих пор действуют в отношении Исламской Республики Иран. В данном случае я говорю не обо всем объеме санкций, хотя это было бы, с нашей точки зрения, наиболее правильным. Я говорю о том объеме, который предусмотрен упомянутыми женевскими договоренностями.
Однако вместо этого начинает происходить нечто противоположное. Для нас неприемлемо принятое на днях в США решение ввести новые санкции в отношении группы иранских физических и юридических лиц. Так можно сорвать весь процесс.
В-третьих, в предстоящее полугодие мы должны очень серьезно продвинуться в направлении выработки постоянного, всеобъемлющего соглашения, в котором должны быть прописаны параметры нормализации международного положения Ирана. То есть в качестве конечной цели - снятие всех санкций, действующих в отношении Ирана. Как односторонних, так и принятых по линии Совета Безопасности ООН. В сочетании с обеспечением полной транспарентности иранской ядерной программы и признанием всей совокупности прав Ирана как страны-участницы Договора о нераспространении ядерного оружия. В постоянном соглашении достойное место должно занять признание права Ирана на обогащение урана.
Запад и отчасти Россия не скрывают опасений насчет того, что у Ирана все же может быть секретная военная ядерная программа. Что должен сделать Иран, чтобы все члены "шестерки" официально заявили, что окончательно убедились в отсутствии у Тегерана планов по созданию собственной ядерной бомбы?
Сергей Рябков: Не готов с вами согласиться, что мы в России разделяем такую постановку вопроса. У нас нет свидетельств, нет информации, подтверждающей тезис о том, что в Иране существовала ранее или, тем более, сейчас существует тайная оружейная программа в ядерной области. Другое дело, что в целом ряде документов, сформулированных в том числе с участием России (имею в виду серию известных резолюций Совета Безопасности ООН), содержатся положения о том, что полной уверенности в сугубо мирном характере иранской ядерной программы нет.
Чтобы эта полная уверенность возникла, Ирану совместно с МАГАТЭ необходимо закрыть некоторые темы, по которым в МАГАТЭ иранцами не передавалась соответствующая информация в достаточном объеме, да и у них самих к МАГАТЭ были определенные претензии. Такая работа уже ведется.
В Иране фактически постоянно находятся группы инспекторов. Идет обсуждение того, что дополнительно они могли бы посмотреть, какую информацию получить для того, чтобы восполнить недочеты, пробелы, прорехи. В январе 2014 г., как мы понимаем, продолжатся прямые контакты Ирана и МАГАТЭ на эту тему. То есть мы видим стремление Тегерана и МАГАТЭ прийти к конечному результату. Это очень важно. Этот результат стал бы существенным дополнением к работе, которую проводит "шестерка" в своих контактах с Ираном.
Чтобы на постоянной основе сохранять уверенность в отсутствии незаявленной ядерной деятельности, нужно обеспечить более интенсивное, чем ранее, сотрудничество Ирана с Международным агентством по атомной энергии. Этого можно достичь разными способами. Кое-что уже предусмотрено в Женевском плане действий.
В принципе, искомая модель урегулирования основана на российской схеме. Она выдвинута Президентом России В.В.Путиным. Она отражена в Концепции внешней политики России. Министр иностранных дел России С.В.Лавров, находясь в Тегеране, об этом говорил в ходе пресс-конференции и на переговорах. Это наш серьезный вклад в совместные усилия. Он неоспорим. Он признан как партнерами внутри "шестерки", так и нашими иранскими друзьями. Планка поднята на высокий уровень. Необходимо работать над тем, чтобы значимая роль России сохранялась, а также, по возможности, усиливалась.
Ранее в разгар жарких споров между Россией и США по поводу планов американцев, связанных с созданием европейского сегмента ПРО, Вашингтон уверял, что, если его опасения насчет иранской ядерной программы отпадут, то и параметры ПРО могут быть изменены. Переговоры между "шестеркой" и Тегераном явно сдвинулись с мертвой точки. Не настало ли время возобновить российско-американскую дискуссию по ПРО?
Сергей Рябков: С.В.Лавров именно в этой плоскости данный вопрос уже поставил. И в ходе двусторонних контактов с государственным секретарем США, и на недавней встрече министров иностранных дел в формате Совета Россия - НАТО.
Мы продвигаем позицию, которая отбивается с трудом. Когда только формировался подход Вашингтона к противоракетным планам в их нынешнем виде, не случайно в название этого американского подхода была введена ссылка на его адаптивность - "европейский пофазовый адаптивный подход". Мы интересовались, что подразумевается под адаптивностью. Нам говорили, что в зависимости от эволюции угроз будет меняться и содержание противоракетных планов США, а также, соответственно, общенатовских планов в этой области. Хотя "европейский пофазовый адаптивный подход" - это, подчеркну, инициатива американская.
Теперь, после замораживания по сути дела на существующем уровне целого ряда составляющих иранской ядерной программы, мы интересуемся: не стоит ли, как минимум, заморозить реализацию европейского сегмента ПРО? В ответ получаем заявления о невозможности сделать это по причине того, что "иранская угроза" не ликвидирована. Кроме того, пошли разговоры, что система ПРО в ее европейском сегменте создается не против кого-то конкретно, а в порядке реагирования на возможные потенциальные угрозы с разных направлений.
Но это только добавляет нам уверенности, что продолжающиеся работы в области ПРО приведут к ситуации, когда у США и их американских союзников в Европе появится потенциал, способный негативно влиять на эффективность российских сил ядерного сдерживания. Мы никого не пытаемся "поймать на слове". Просто женевский результат - это и проверка того, все ли так одномерно и однозначно в противоракетных планах, как это подается американцами и натовцами в диалоге с нами.
Мы видим лишь то, что "адаптивность", к сожалению, работает только в направлении наращивания потенциалов. Со стороны США пока нет ни готовности, ни воли реально перевести в практические дела в сфере ПРО позитивный политический и практический эффект женевских договоренностей от 24 ноября. Хотелось бы надеяться, что ситуация изменится к лучшему в новом году.

---

---

Источник: www.rg.ru

США: Казнь дяди северокорейского лидера — невероятно жестокий поступок

Госдепартамент США призывает власти КНДР воздержаться от провокационных шагов после того, как в Северной Корее казнили Чан Сон Тхэка - дядю лидера страны Ким Чен Ына.
"Конечно, мы обеспокоены случившимся и призываем Северную Корею не делать провокационных шагов, так как это противоречит интересам региональной стабильности", - сказала на брифинге представитель госдепа Мэри Харф.
Она добавила, что казнь Чан Сон Тхэка является "невероятно жестоким поступком", который отражает "ужасающее состояние прав человека" в КНДР.
Центральное телеграфное агентство Кореи ранее сообщило, что опальный дядя лидера страны Ким Чен Ына был казнен.
"Чан Сон Тхэк казнен в четверг сразу после специального заседания военного трибунала", - говорится в сообщении. В нем отмечается, что Чан Сон Тхэк был приговорен к смертной казни за действия, направленные против коммунистической партии, и "контрреволюционные" деяния.
Ранее власти Северной Кореи подтвердили, что один из самых влиятельных политиков страны Чан Сон Тхэк был уволен со всех занимаемых постов.

Источник: www.interfax.by